Едва ли не каждый в Беларуси хотя бы раз слышал о «Чернобыльской молитве» Светланы Алексиевич. Но это не единственное произведение на тему техногенной катастрофы, произошедшей 26 апреля 1986 года.
Предлагаем вам подборку из пяти произведений от беларусских классиков, не менее достойных вашего внимания.
Змест
«Львы» Ивана Пташникова (1987)
Иван Пташников — это тот писатель, который в послевоенной беларусской литературе сделал имя главным образом на двух темах — войне и деревне. Ему было что рассказать, так как родился в 1932 году на Логойщине, с детства испытал военное лихолетье.
Пташников был из крестьянской семьи, хорошо знал деревенский быт и много работал, поэтому из-под его пера выходили объёмные произведения, по которым сегодня можно изучать тогдашнюю жизнь. Был тонким наблюдателем и прекрасным стилистом, почти всю жизнь работал в журнале «Полымя», в собственном творчестве использовал много регионализмов.
Писатель не любил давать интервью, не делал громких заявлений в коммунистической прессе, держался подальше от шумных писательских тусовок. Охотнее проводил время за рыбалкой или ходил по грибы. Вместе с тем нельзя сказать, что он был равнодушен к общественной жизни.
Скорее был равнодушен к заказному соцреализму и политической конъюнктуре, за что другие получали премии и награды. Но когда случилась авария на ЧАЭС, Иван Пташников откликнулся на ее повестью «Львы». Это было едва ли не первое произведение о той трагедии в беларусской литературе.
Главный герой там пёс, которого оставили хозяева во время эвакуации. Джуки остаётся наедине с большим миром из-за того, что хозяина забирают:
«Пацягнуўшы носам густы пыл з палыном і мазутам, Джукі адразу пачуў, што ягонага маладога гаспадара няма ў грумадзе. Але ён бег, усё нюхаючы пыл і форскаючы носам, у грумаду да школы пад канец вёскі. Усюды пахла палыном і саляркай, здратаванай травой, дымам ад папярос і праціўным вінным перагарам, як ад кіеўскага таксіста, а ён, Джукі, цягнуў і цягнуў носам пыл: не ля школы, дык ля магазіна гаспадар будзе — мала, што ён у тую раніцу сеў з маладой гаспадыняй — у яе на руках было двое малых, а ён валок два вялікія чамаданы — у бітком набіты аўтобус. Перад тым гаспадар пусціў яго ў хату і доўга гладзіў па галаве, гледзячы ў вочы. Пасля сам лізнуў яго, Джукі, у нос і заплакаў. Джукі бег ззаду за аўтобусам аж за Стралічава, не дабегшы да Хойнік. Джукі не раз быў у Хойніках, ведаў, што малады гаспадар мог сесці ў вялікі чырвоны аўтобус і паехаць далей — у Гомель. Ну і што?.. Не раз было: паедзе — прыедзе…».
Как тот Хатико, собака сначала ждёт хозяина, потом пытается искать его, сталкивается с собаками, которые подверглись воздействию радиации и по этой причине напоминают львов. По всему видно, что Джуки и сам перенёс радиационный удар, так как его постоянно тошнит, но шерсть еще не слезает.
В конце нас ждет якобы хеппи-энд — один из водителей, который принимает участие в эвакуации, жалеет животное и забирает с собой. Но когда собака начинает выть в кабине, водитель со словами «Может, и выживешь» прогоняет пса и уезжает.
«Луп» Юрия Станкевича (1988)
Юрий Станкевич ещё при жизни получил статус контроверсионного автора, который поднимает неудобные темы. Он пришёл в литературу в возрасте за 40, тогда он работал журналистом в региональной прессе.
Самое известное его произведение — скандальный роман «Любіць ноч — права пацукоў», где поднимается вопрос нелегальной миграции и замещения титульного населения чужаками. Изданный в 1998 году, во многом он напоминал фильм «Брат» Алексея Балабанова, который тогда только вышел на экраны и в один миг стал культовым.
Но начинал Станкевич с другого. В 1989 году, на самой кончине советской эпохи, в библиотечке журнала «Маладосць» вышла его дебютная книга прозы под названием «Луп» — одноименная повесть и три небольших рассказа.
Станкевич тогда работал в редакции издания и каждый день ездил из Борисова в Минск на электричках на работу. Поэтому не удивительно, что хорошо знал жизнь беларусской провинции, чувствовал ее писательским нутром.
В «Лупе» никак не упоминается Чернобыль напрямую, но показывается жуткая атмосфера, на фоне которой и разворачиваются события. Уже первые строки настраивают на соответствующий лад:
«Ён стаяў і пазіраў праз акно на вуліцу. Зіма абяцала быць халоднай і працяглай, бо з палёў сабралі незвычайна вялікі ўраджай (старыя казалі, што гэта не на дабро), у садах восенню ламаліся сукі ад яблыкаў, груш, сліў, а ў лесе дубы паскідалі столькі жалудоў, што хапіла б і на некалькі гадоў; грыбы таксама ўрадзілі: і белыя, і падасінавікі, і апенькі, і ваўнянкі, і грузды, і шампіньёнаў на пакінутым палігоне за горадам было столькі, што можна касіць касой. Рабіны ламаліся ад ягад, палымнелі чырванню, мурашкі ўзнялі вышэй свае мурашнікі, а пчолы амаль поўнасцю заляпілі ляткі воскам. Ішла зіма. З раннімі прыцемкамі, піліпаўкай і маразамі».
Главный герой — Мастак, не особо удачливый одинокий человек, работающий в заповеднике. В большом городе он потерял работу, картины его не особо и покупали, с женой тоже складывается не всё хорошо.
Завязка происходит в декабре «198…» года, когда Мастак в очередной раз отправляется на работу в зону. На птичьем рынке в небольшом городке он замечает, как крестьянин продает волка, чтобы немного заработать. Мастак не остаётся в стороне и из-за этого в очередной раз сталкивается с человеческой жестокостью.
Повесть чрезвычайно кинематографична и богата описаниями. Оно и не удивительно, ведь Юрий Станкевич, кроме прозы, писал киносценарии и драматические произведения, которые время от времени ставили на сцене. Магистральная тема — отношение людей к животным, друг к другу, к самим себе.
Хочется надеяться, что придет тот момент, когда и «Луп» будет экранизирован. Может получиться неплохой нуарный триллер про одинокого рейнджера, столкнувшегося с чрезмерной жестокостью — всё, как любил автор, и по законам эпохи VHS.
«Выратуй і памілуй нас, чорны бусел» Виктора Козько (1990-1991)
Виктор Козько родился перед самой войной и испытал её лихолетье, как и Иван Пташников. Воспитывался в детских домах, рано пошел работать — был проходчиком в шахтах, а с 1962 года делал карьеру в журналистике.
Произведения этого писателя проникнуты трагизмом и болью, он явно сознательно избирает такие темы. Происходит Виктор Козько с Гомельщины, поэтому нет никакого удивления в том, что и он откликнулся повестью «Выратуй і памілуй нас, чорны бусел» на последствия Чернобыля.
Повесть показывает не реальный мир, но пародийный, в ней жестоко высмеиваются тогдашние советские порядки и прогнившая донельзя система. Написал ее автор в апокрифическом стиле:
«І атамныя, пазначаныя радыем ваўкі чарнобыльскага прыплоду пайшлі па зямлі, змятаючы ўсё жывое на сваім шляху, не зважаючы на свайго ранейшага гаспадара і ўладарніка, асабліва шчыруючы пры сустрэчы з гэтым уладарнікам, нібыта ў гэтым новым нараджэнні ім зверху было прадпісана распачаць вайну з чалавекам. Высачыць, знайсці і знішчыць. І кроў чалавека, яго жывое мяса бадзёрылі ваўкоў, абнаўлялі іх закіслую за гады і стагоддзі ўслугоўвання кроў. Час навучання і рабства дапамаглі ім зведаць чалавека, яны прадбачылі і абыходзілі ўсе яго пасткі і хітраванні і адказвалі на іх сваімі хітрыкамі, сілай, бязлітаснасцю натоўпу, зграі. У трэцюю паслячарнобыльскую зіму яны нібыта самім Люцыферам выпушчаныя з-пад чацвёртага рэактара невядома куды, у якую далячынь, у якія гады і якому новаму богу на ўслугоўванне, спружынай прашылі гэты лес, пакінулі пасля сябе не адзін шкілет хатняй жывёліны і дзікага звера. Пакінулі, пэўна, і патомства шкоднае. Але чалавека, на шчасце, не кранулі, не сустрэлі яго на шляху свайго канца».
Повесть Виктора Козько — это страшный реквием природе Полесья, которая претерпела много ужасов после 26 апреля 1986 года.
«Злая Зорка» Ивана Шамякина (1993)
Первым крупным произведением в беларусской литературе о последствиях катастрофы на ЧАЭС принято считать роман Ивана Шамякина «Злая Зорка».
Шамякин — из Гомельщины, не один раз посещал зону загрязнения, поэтому и трагедию эту воспринял как личную. Роман — это история людей, двух семей, судьбы которых в один момент ломаются в результате взрыва на атомной станции. Завязка произведения — свадьба, имеющая горький привкус трагедии вместо ожидаемого счастья и радости.
Писатель создал эпическое произведение в лучших традициях соцреализма, поэтому сейчас он может читаться немного иначе, чем в момент публикации. На страницах романа Иван Шамякин задается глобальными вопросами, там присутствует чёткий социальный пафос, которого сегодняшние авторы стараются избегать:
«Столькі мы гаварылі пра ядзерную катастрофу, столькі палохалі людзей бомбамі, якія могуць прынесці ракеты з-за акіяна. I ні разу не сказалі пра магчымасць вось такой катастрофы. З-за чаго? З-за адсталасці тэхнікі? З-за праліку фізікаў? Ці, можа, з-за нашай безадказнасці, бязладдзя, бесталковасці? Усяго, на жаль, хапае».
Как бы там ни было, но у Ивана Шамякина получилось особенное тематическое произведение. Его следует перечитать хотя бы чтобы понять, как видели катастрофу на Чернобыльской атомной электростанции 30 лет назад.
Кто читал дневники Шамякина, которые писались в то самое время, могут заметить — все эти события сильно волновали классика. Он тяжело переживал распад советской системы, нищету, в которой оказалась творческая интеллигенция, не мог оставаться в стороне и от чернобыльской тематики.
«Ваўчыная яма» Василя Быкова (1998)
Откликнулся на Чернобыльскую трагедию и Василь Быков, который написал «Ваўчыную яму».
Главные герои этой повести — солдат и бездомный, испытывающие свои силы в зоне.
Люди, что по разным причинам оказались здесь, размышляют над тем, что было, что будет и что может быть:
«Шмат што ва ўласным лёсе салдата здавалася яму няпэўным ці зусім кепскім. Людзі, якіх ён сустракаў, таксама ня надта захаплялі яго. Да бамжа ён зь першага дня прыглядаўся з асаблівай увагай — усё ж ня так часта выпадала яму сустракаць бамжоў. Спосаб ягонага існаваньня і некаторыя словы часам зьдзіўлялі салдата, які зь дзяцінства прывык, можа быць, з празьмернай увагай ставіцца да словаў і ўчынкаў старэйшых. У старэйшых хлопцу перш за ўсё хацелася бачыць пэўнасьць і грунт, — якасьці, якіх, можа, не хапала самому. Але не нашмат болей ён знаходзіў іх у старэйшых, сярод якіх таксама панавалі зьменлівасьць і выпадковасьць. Пачынаючы ад дробных, асабістых падзеяў ды ўчынкаў і канчаючы Чарнобылем. Людзі яўна не разумелі, куды йшлі і куды трэба было йсьці. Часам ён думаў, што ўся гісторыя чалавецтва надта ж падобная на мітусьлівы рух згаладнелых мухаў па пустым стале. Ні законаў у тым руху, ні пэўнасьці, адно толькі памкненьне — знайсьці і зжэрці».
Василь Быков в привычной для него манере на фоне устрашающей атмосферы размышляет в произведении над проблемами, которые никогда не теряют актуальности. Повесть «Волчья яма» — must read для тех, кто ошибочно думает: писатель комфортно чувствовал себя только в военной тематике.
