У падкасце PALATNO «Гістфак» мы пагутарым пра важнасць гістарычных крыніц не толькі для гісторыкаў, а для звычайнага карыстальніка сацыяльных сетак. Чым адрозніваюцца гістарычныя крыніцы, як і навошта іх фальсіфікуюць, як навучыцца верыфікаваць інфармацыю ў час інтэрнэта — пра ўсё гэта гутарым у першым выпуску «Гістфака».
Тэкставая рысшыфроўка падкаста — пад відэа.
Поўная расшыфроўка падкаста
— Всем привет. С вами Настя и Даша.
— Прывітанне. Сёння мы размаўляем пра гістарычныя крыніцы. Як іх чытаць…
— Как их верифицировать…
— Што гэта ўвогуле такое.
— Важный дисклеймер: этот подкаст выполнен не профессиональными историками. Слушайте дальше с осторожностью и обязательно проверяйте то, что вы читаете и слушаете.
— Такім чынам, сёння мы размаўляем пра гістарычныя крыніцы — аснову асноў любой гістарычнай навукі. Праўда?
— Конечно.
— Якая ў цябе карцінка з’яўляецца, калі ты думаеш пра [тое], што такое крыніца?
— Наверное, у меня появляется одна из страниц учебника в школе и, наверное, какие-то «парэшткі мамантаў». Что я помню из школьного курса истории, да? Значит, у нас есть летописи и у нас есть останки чего-либо: мамонтов, людей, останки… Я сейчас хотела сказать: «останки горшков», но это неправда — это «парэшткі».
— Это важно.
— Да.
— Гэта важна, насамрэч.
— В общем, да. Помню об этом. Исторический источник — это что-то, что было сделано человеком и по итогу из этого чего-то, сделанного человеком, историки вытянули главное, засунули нам в учебник истории и рассказывают о том, как тот человек жил раньше.
— То бок фактычна гэта можна сфармуляваць як: гістарычная крыніца (запішыце сабе дзе-небудзь там) — гэта прадукт дзейнасці чалавека або грамадства, які ўтрымлівае ў сабе звесткі пра мінулае альбо нейкія акалічнасці, падзеі і таму падобнае, каторыя мы можам прачытаць, зразумець і ўспрыняць, напрыклад, і вынесці з гэтага нейкі вопыт. У гістарычнай навуцы вылучаецца некалькі [спосабаў] класіфікацыі гістарычных крыніц, але яны ўсе вельмі нудныя, вельмі такія спецыфічныя. Ніводная з іх не прынята, наколькі я ведаю… па-мойму, не… не з’яўляецца агульнапрынятай. Таму ў дачыненні да гэтага трэба проста запомніць, што крыніцы бываюць рэчавыя, пісьмовыя, выяўленчыя і фанетычныя. З гэтага яшчэ вылучаюць шмат іншых, дробных больш катэгорый, але, па-мойму, яны ўсе пра адно і тое ж.
— А не хотите ли вы поговорить про источники исторические? Да, поговорим про исторические источники.
— Ну глядзі, самая распаўсюджаная — гэта археалагічная крыніца, напэўна. Гэта рэчыўная. Ну, пра іх я не думаю, што трэба дужа распавядаць, таму што гэта ўсё-такі больш справа прафесійных гісторыкаў. Яны займаюцца раскопкамі, яны даследуюць там этнаграфічныя аб’екты, ваенныя гісторыкі даследуюць гільзы і гэтак далей на палях сучасных бітваў. І гэта ўсё такое вельмі спецыялізаванае. Але ў нас жа падкаст пра карыснае, таму больш, напэўна, мы будзем размаўляць пра пісьмовыя крыніцы, таму што яны вельмі важныя для нас сёння.
— Да. Письменные источники — что это такое? Я, наверное, думаю, что мы приведём пример из прошлого и приведём пример из того, что есть у нас сейчас. Да? Если опираться на историю — что такое письменные источники? Начну с летописей. Это нормативные документы, любые нормативные документы. Мемуарная литература. Да? Дневнички, которые вы пишете, — это тоже исторический источник в каком-то роде для кого-то, скорее всего. Может быть историческим источником для ваших детей и так далее. Периодика. Периодику иногда относят… Вообще, я имею в виду публикации СМИ. …как-то отделяют, но я считаю, это в любом случае письменный источник.
— Да, конечно. Зноўку ж, я казала, што класіфікацыя вельмі размытая і вельмі агульная, таму, напрыклад, відэасюжэты — гэта таксама гістарычная крыніца, таму што відэасюжэт існуе ў расшыфраваным выглядзе вельмі часта, а таксама ў аўдыёвізуальным. У нейкай ступені, гэта ўсё тое самае. Хтосьці вылучаў катэгорыю славеснай крыніцы, так?
— Словесная? Это как?..
— Славесная…
— Это наши с тобой разговоры?
— Так. Размовы і запіс. Наш падкаст — гэта таксама гістарычная крыніца. І, напрыклад, гэта быў Шмідт. Ён вылучаў пісьмовыя ў славесныя. Так што гэта ўсё адно і тое ж.
— Я начну с богострадальных летописей опять. Важно понимать, что летописи писали люди.
— І замаўлялі іх пісаць таксама людзі.
— Да. В общем, если мы берём какую-то битву и о ней написал летописец, и, скорее всего, археологи нашли на этом месте какие-то останки брони…
— Зубы.
— …людей — я имею в виду не людей живых. Если мы говорим о какой-то битве, и летописец о ней упомянул в одной из своих летописей… Просто если летописец о ней упомянул, и если после археологи нашли на этом месте скелеты, броню, оружие, то мы можем, скорее всего, со стопроцентной уверенностью говорить о том, что такая битва имела место. Важно понимать, конечно, что летописец писал летопись по чьему-то заказу, то есть…
— За чыесьці грошы.
— Да. И всякие детали и моменты там могут быть приукрашены или этих моментов вообще могло не быть.
— Давайце ўзгадаем банальнае: гісторыю пішуць пераможцы. Так?
— Да, да, да…
— І ўзгадваецца нейкае… штосьці пра раннія летапісы якраз, пра Полацк — гісторыя пра тое, як іх перапісвалі. То бок ёсць жа розныя версіі летапісных зводаў, так? І там можна нават, па-мойму, прасачыць (але я не памятаю, па якім дакладна), як яны мяняліся — акцэнты, прыметнікі вось гэтыя: «храбрый Ярослав Мудрый» і потым — «ужасный Ярослав Мудрый».
— Да, да, да.
— Ну, гэта палітыка, гэта прапаганда.
— Это важно. И историки, когда берут любую летопись, любой источник письменный, они учитывают и этот факт. Они учитывают, что летописец под влиянием каких-то факторов рассказывал о событии, то есть представление об этом… допустим, о какой-то битве всё-таки было искажено. В любом случае, оно было искажено. Вот. И важно из этого было выделять факты: это действительно было или этого не было. Вот. Если говорить про время «прямо сейчас», то тут без вариантов мы будем касаться Украины, да? И, допустим, какая-то… какое-то сражение, допустим, возле Киева или попытка взять Киев российскими войсками. Мы встречали много сообщений в Telegram, или в Twitter, или в любой новостной ленте — я не знаю, где вы читаете новости — мы видим очень много информации.
— Ты, канешне, знаеш, што ніякай агульнай класіфікацыі крыніц на дадзены момант не прынята. Ёсць іх як мінімум чатыры віды. І я прапаную расказваць нам зараз нашым усім слухачам, каторыя не гісторыкі прафесійныя, толькі пра такую самую максімальна простую з чатырох пунктаў. Гэта рэчавыя крыніцы.
— Это вообще всё, что вы можете потрогать.
— Або выкапаць.
— Или выкопать, конечно. Это всякие патроны, гильзы. Я вот сейчас про всякие патроны, гильзы говорю, потому что у меня в голове война в Украине, в первую очередь. Приведу ужасный пример, но мы живём в ужасное время, да? Резня в Буче и что после отхода российских войск нашли украинские солдаты. Это сотни мёртвых украинцев — убитых украинцев. Трупы. Я прошу прощение, если кого-то обижаю. Это исторический источник. И это даёт нам знания, в первую очередь, о том, что происходило на этих территориях. То есть, конечно, мы можем слушать российскую пропаганду и условно думать, что там ничего не происходило, но после отхода российских войск там остались трупы. Это исторический источник — вещественный источник.
— І нават усялякія гільзы…
— Да, гильзы, патроны, снаряды.
— Нават сляды на заборах, умоўна, ад куль — гэта таксама крыніца, рэчыўная.
— Вопрос: на заборе надпись — это исторический источник, но это какой — археологический или письменный?
— Надпіс на заборы — гэта шыкоўная гістарычная крыніца і гэта пісьмовая крыніца. І надпіс на заборы — гэта, канешне, гучыць смешна, але давай узгадаем надпісы, якія знаходзілі на рэстаўрацыі Еўфрасінеўскага сабора ў Полацку і асабліва вось гэтага манастыра Еўфрасінеўскага. Гэта такія самыя надпісы, як на заборы. Сёння мы імі захапляемся, таму што — уаў, хтосьці напісаў такое ў манастыры, супер! У дзясятым там стагоддзі… у адзінаццатым стагоддзі. Ну, а праз пару соцень год нашыя патомкі будуць таксама такія: «Вау, смотри, что тут было написано!».
— Но я вернусь всё-таки к Украине и к тому, что было в Буче. Что, опять же, патроны, гильзы и трупы людей — это вещественный источник, по которому мы можем определять, что происходило на этой местности. Что происходило, в первую очередь, и с людьми, и… в принципе мы можем нарисовать картину того, что там было.
— Ну глядзі: такія карціны, сто працэнтаў, будуць намаляваны і для наступных пакаленняў яны стануць выяўленчымі крыніцамі. Любая — фотаздымак, відэа, напрыклад, або тая самая карціна, малюнак — гэта таксама тып крыніц, гэта выяўленчыя. А запісы, напрыклад, каторыя… мы на прыкладзе Бучы разглядаем крыніцы… запісы, напрыклад, якія зараз робяць журналісты там і ўсякія людзі, якія дакументуюць гэтыя падзеі, яны адносяцца і да чацвёртага тыпу крыніц — гэта фанетычныя. Вось. Усё гэта — гістарычная памяць ужо, гістарычны факт, не знаю, гістарычная рэальнасць.
— Ну, гістарычная рэальнасць — гэта дакладна.
— Хаця самае распаўсюджанае — і тое, што мы сёння асабліва павінны разумець, як гэты чытаецца, як гэта слухаецца, як гэта павінна ўспрымацца, — гэта пісьмовыя крыніцы. Усё тое, што ўмоўна… Раней у гісторыі гэта было… Фактычна можна было б назваць, што пісьмовыя крыніцы — гэта ўсё ад надпісаў на грэбені там якім-небудзь ранняга, ранняга сярэднявечча да заканатворчых дакументаў тыпу Статута ВКЛ або, напрыклад, лістоў якога-небудзь гетмана да якіх-небудзь палкаводцаў. Сёння, канешне, тое, што для нас вельмі важна, гэта навіны. Гэта таксама гістарычная крыніца. Нават пасты ў Twitter — таксама ў пэўнай ступені крыніца для будучых гісторыкаў.
— Знаешь, я о чём подумала сейчас? Про то, что, допустим, опять же [если] про Бучу говорить — там находят трупы со связанными руками, с выстрелом в затылок условно. И мы можем предполагать, что там произошло. Мы, конечно, не можем ознакомиться прямо сейчас с экспертизами всякими медицинскими, но можем предполагать, что это, скорее всего, случилось не с приходом украинских войск. В плане: какой смысл? Ну, это уже логика должна работать: это не украинцы своих же стреляли, да? Скорее всего, это произошло, потому что кому-то из… не знаю, из россиян захотелось поубивать. В общем, я к тому, что справедливо ли говорить о том, что сейчас любой письменный источник немножко тяжелее верифицировать, чем, наверное, вещественный?
— Ну, складана…
— Ну, если мы рассматриваем вот это на войне в Украине. Потому что, смотри, мы встречаемся и с российской, и с украинской пропагандой, и понятно, почему они работают и почему они существуют. И они работают так, чтобы, естественно, было выгоднее им. И новостей куча появляется. Очень тяжело в этом мире новостей выцепить факт, какой-то реальный факт.
— Калі мы кажам пра гістарычныя падзеі, то тут увогуле складана казаць пра канву, таму што, калі мы кажам пра гістарычную падзею, нам трэба нейкая адлегласць. Вельмі складана ацэньваць з боку гістарычнай навукі тое, што адбываецца прама зараз. У нас занадта мала інфармацыі. Але, напрыклад, зараз век інтэрнэту. Так, зараз век прапаганды, але таксама век інтэрнэту. Дата, напрыклад, 24 лютага, канкрэтны час — гэта неаспрэчны факт, таму што як мінімум тысячы людзей… ну добра, можа быць, сотні людзей напісалі пра гэта ў свае сацыяльныя сеткі, калі пачулі выбухі за акном. Так, гэта складана верыфіцыраваць, гэта, напэўна, нават немагчыма разабрацца, дзе праўда. У першыя дні вайны, помніш, там было такое, што адбываліся нейкія падзеі і пра іх расказвалі з розных… нават не тое, што з розных пазіцый, проста калі пісалі, што гэта захоплена, гэта адваёвана — і ніхто толкам не мог разабрацца. У Шульман было вельмі класна пра гэта ўсё, што трэба проста пачакаць, выдыхаць, калі вы не ў месцы падзей, напрыклад, калі ад гэтага не залежыць — проста чакайце афіцыйнай інфармацыі. З боку, катораму вы давяраеце.
— Хорошо, а официальная информация — вообще, что мы подразумеваем под официальной информацией? Я думаю, что сейчас мы говорим о заявлениях каких-то органов, да? Министерства обороны и так далее и тому подобное.
— Таго, якому мы верым.
— Да.
— Ёсць яшчэ незалежныя арганізацыі тыпу ААН, але…
— И тут ещё важный момент, что, допустим, заявление опять же любых министерств… они как бы…
— Ну глядзі…
— Тоже должны вызывать сомнения и…
— Несумненна.
— …и количество убитых, количество пленённых.
— Гэта вельмі такая спецыфічная інфармацыю, каторую нельга зараз ацэньваць зусім. То бок калі мы глядзім з гістарычнага пункту гледжання, мы можам глядзець толькі ўмоўна на мапу, то бок дзе знаходзяцца войскі зараз. І ўсё, напэўна. Таму што ні характар, ні… Гэта ўсё можна будзе ацаніць толькі потым. Ну так. Або, напрыклад, вось як у выпадку з месцамі, каторыя ўжо вызвалілі ўкраінскія войскі, можам ужо глядзець па гэтых такіх прамежкавых высновах — што там было.
— Да. Кстати, вот мы можем использовать письменные источники: новости, заявления и так далее. Мы можем смотреть видео. Это какие у нас источники?
— Візуальныя. Аўдыёвізуальныя.
— Да, да, да. А уже после того, как журналисты либо солдаты одной и другой стороны там побывают и покажут нам: вот то-то, то-то, мы можем уже видеть и вещественные источники.
— Ну, таксама гэта… Калі мы глядзім гэта праз тэлевізар, гэта вельмі спецыфічна.
— А летопись? Не летопись — мы же не можем потрогать останки мамонта тоже.
— Ну чаму не можам? Можам пайсці ў музей і паглядзець там, напрыклад.
— Ну хорошо. Победит Украина, закончится война…
— А ў Расіі тэлевізар дагэтуль будзе паказваць, што перамагае Расія, разам з тым.
— Так, слушай, но я про то, что по итогу человеку могут быть доступны любые источники.
— Фармальна так, але іх трэба ўмець шукаць.
— Их нужно уметь искать и уметь их читать.
— Так, і зараз мы вам раскажам пра галоўнае правіла.
— А сейчас мы вам расскажем, как читать источники.
— Ну не знаю, я вылучаю для сябе два галоўных правілы, калі я чытаю навіны, напрыклад, або я ўспрымаю там нейкую гістарычную падзею: хто гэта напісаў і хто за гэта заплаціў. То бок фармальна [пра] любую падзею піша аўтар. Аўтар ніколі не бывае аб’ектыўным. Любая фармуліроўка, ну, не знаю, мізер існуе ў свеце фармуліровак, каторыя могуць быць максімальна нейтральнымі.
— 24 февраля началась война России и Украины.
— Расіі і Украіны. А Украіна напіша, не знаю… А Расія напіша: «Украіны і Расіі», таму што гэта ж Украіна яе спраецыравала.
— А, ну да, точно. Да, согласна.
— То бок…
— Это просто история о том, что — да, как ты уже о ней сказала — что любая формулировка пишется человеком, а человек под влиянием, может, факторов.
— Ну, нават не фактараў. Тут вялікая роля ідэалогіі. Напрыклад, давай возьмем вось гэтую вайну з Лжэдзмітрыем — вайна, каторая называецца: [вайна] Рэчы Паспалітай з Расіяй.
— Да, это интервенция, начало ХVII века.
— Так, альбо яна таксама называецца інтэрвенцыяй. То бок адзін бок называе па-свойму, другі — па-свойму, і гэта, насамрэч, калі не звяртаць увагу на такія моманты, то яно такое трошачкі ўплывовае можа быць.
— И замечу, что прошло 300 лет и эти формулировки: «интервенция» — для России, для Польши — просто «война» — они до сих пор остались. Никто их не меняет, они остались.
— Ну, таму што гэта выгадна. Напрыклад, войны, каторыя вяла Расія ў смутны час — вось гэтае такое крывавае стагоддзе — яны пераважнай большасцю запісваюцца як войны Расійскай імперыі з Польскай дзяржавай, альбо Маскоўскай дзяржавы з Польскім Каралеўствам. Так, напрыклад? Хаця якое Каралеўства — ВКЛ! ВКЛ — гэта самастойная адзінка ў межах Рэчы Паспалітай той жа самай.
— Ну, потому что, скорее всего, в российской историографии вот эта «самастойная адзінка» не расценивалась как «самастойная адзінка».
— Канешне, не. Гэта ж частка этнічных зямель — «давайце правядзём спецаперацыю». Хаця я ўвогуле не здзіўлюся, насамрэч, таму што ў іх такая рыторыка. Помніш, той падручнік універсітэта Ламаносава?
— Да, да, да. Да. Про то, как читаются события всякие исторические, да? Учебник, по-моему, за 2001 год, учебник, по которому учатся студенты-историки Московского государственного университета. Если не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, войны первой трети ХVI века в российской историографии называются «возврашчэнием» земель.
— Вось це на!
— Да, потому что люди, оказывается, на этой территории (я про территорию Беларуси, в первую очередь, сейчас говорю) говорят на таком же языке, как и в Московском государстве, ну и вообще они как бы наши, свои. Учебник пишется в начале 2000-х годов про события, которые происходили 500 лет назад. Я не побоюсь этого слова, что Великое княжество Литовское было немножко «развитее», чем Московское государство. Да, конечно…
— Яно і ўзнікла раней.
— Естественно, да. Пока там кто-то бегал с камнями и палками, тут Статуты писали. Но ладно, это, конечно, история. И мы её тоже со своей точки зрения подаём.
— Я яшчэ дадам, напэўна, што не толькі сама гістарычная крыніца можа быць неаб’ектыўнай, а яна таксама можа быць адмыслова сфальсіфікаванай. Проста гістарычны факт: падробкі пачалі вывучацца, фіксавацца, не знаю, там неяк аналізавацца з 590 года. 590 год нашай эры, на тэрыторыі Беларусі яшчэ там нейкія мелкія плямёны бегаюць, а ўжо развіваецца дыпламатыя ў Еўропе, і аказваецца, што ўжо граматы падробліваюць. Ну як граматы? Самы вядомы помнік — гэта «Канстанцінаў дар», па-мойму, каторы такая «суперграмата», каторая даравала землі, размяжоўвала паміж імператарамі і царквой. І тут раз — а яна, аказваецца, тадам, несапраўдная.
— Слушай, а если из современности пример приводить, знаешь, что мне в голову приходит?
— Канстытуцыя Беларусі?
— Не, не, не. Но близко. Два момента сейчас расскажу. Любые уголовные дела над политическими заключёнными — Бабарико приходит в голову.
— «Свидетельства», напрыклад.
— Да, свидетельства. Это подделка, да. Это уже исторические документы, но они, в принципе, подделка. Но они как бы…
— Яны свядомая «подделка».
— Да, да, да.
— Гэта самае стромнае ў гэтай сітуацыі.
— И многое говорят про эпоху и про то, что происходит. И ещё такой момент (недавний случай, так сказать) из беларусского законодательства про введение смертной казни за покушение на акт терроризма. Проще говоря, это какой-то Оруэлл и мыслепреступление. Вот.
— Да, немножко Кафки, блин.
— Да, и мы говорили про то, как читать всякие исторические источники и что важно знать, кто пишет.
— І для чаго.
— И для чего, да. И ещё очень важно знать исторический контекст, в котором это всё происходит. То есть, допустим, через сто лет студент-историк из Беларуси…
— Из Беларуси? Ого! Через сто лет будет Беларусь?!
— И там будут историки! Да, и он, допустим, хочет изучить, что происходило в 2022 году в Беларуси. Ну, у него такая странная тема курсовой работы. И он смотрит, что был принят депутатами закон о том, что вводится смертная казнь за покушение.
— Студэнт, каторы не ведае гістарычны кантэкст, піша адразу дыпломную работу альбо курсавую: «2020 год — росквіт тэрарызму!».
— Да, да, да, да… Да. И очень важно знать про исторический контекст. Это уже даже не после того, как пройдёт там лет 500 или 20, или 10, или 5. Важно и сейчас понимать, в каком мы историческом контексте находимся.
— Гэта, дарэчы, вельмі важна ў кантэксце, напрыклад, гісторыі Украіны і Расіі.
— Да, абсолютно точно.
— То бок, калі мы чытаем вось гэтыя навіны пра восем год. Добра, нават не навіны — ты знаеш, колькі там вось гэтай такой тыпу папулярнай літаратуры?..
— Даша, а где ты была восемь лет?
— Вось, вось. І калі мы ўсё гэта чытаем, мы бачым: суперпрыгожая кніжка, супершчымлівая гісторыя, але мы павінны разумець, што яна пісалася па канкрэтных ідэалагічных прычынах. Яна пісалася з канкрэтнай мэтай. І тое, што яна нават напісалася тыя самыя восем год таму, ну саран — так гэта ўсё таксама і не адзін дзень рыхтавалася. Гэта і ёсць кантэкст. Гэта важна.
— Абсолютно. Мы ещё не проговорили такой момент с Дашей — тоже касается, конечно же, исторических источников — а что если мы берём какой-нибудь художественный фильм, картину. Это исторический источник?
— Ну, паразмаўляем пра расійскі кінематограф.
— Это уже дело не наше… Но хочется вот рассказать нашим слушателям про то, что это в принципе тоже можно брать… В принципе можно брать, это тоже исторический источник.
— Ну глядзі. Зноўку ж, гістарычная навука вельмі шырокая. Ёсць навука палітычная, сацыяльная, эканамічная, а ёсць таксама паўсядзённая. Ва ўмовах, напрыклад, калі мы разглядаем расійскія меладрамы альбо расійскія якія-небудзь серыялы, калісьці я заўважыла такую рэч — можа быць, у 2016 годзе — што там з’явілася шмат згадак Украіны. Не пытай, чаму я гэта глядзела.
— Я просто молчу и осуждающе смотрю. Продолжайте.
— Карацей, зразумела, што гэта не проста таму, што яны раптам успомнілі пра Украіну, а таму, што гэта была таксама такая павестка. Як умоўна запраграмаваць чалавека на нейкую тэму? Ты пачынаеш яму яе падсоўваць. Чаму ў Расіі працуе настолькі вось гэтая ідэалогія? Таму што людзі вераць, людзі хаваюць ужо шмат год, і ім нармальна.
— Давайце падсумуем. Что нам важно знать? Что исторических источников много. Есть разные классификации, но основных видов четыре. Это…
— Рэчыўныя, пісьмовыя, выяўленчыя і фанетычныя. Калі хочаце, пагугліце абавязкова розныя класіфікацыі — Шмідта, напрыклад, ці Пушкарова. Але, на нашу непрафесійную думку, яны ўсе агулам пра адно і тое ж.
— Самое важное, что всё, что происходит с нами сейчас, всё, что мы пишем, всё, что пишут наши знакомые и друзья, всё, что мы делаем…
— Можа стаць крыніцай. Думайце, што пішаце ў свой Instagram.
— Да, или уже стало источником. Очень важно, что каждый исторический источник нужно правильно читать, чтобы понять, насколько он достоверен. Как читать исторический источник? Что нам важно знать? Нам важно знать, кто его создал, где его создали, в каких исторических условиях он был создан, ну и, скорее всего, за какие деньги он был создан.
— Каму гэта выгодна то бок.
— Да, тут вопрос не за какие деньги он был создан, а да — кому он был выгоден, кому было выгодно, чтоб его создали. Вот так вот.
— Таму, калі ласка, правярайце любую інфармацыю, каторую вы атрымліваеце, нават [ад] нас.
— Пишите в комментарии, где мы были неправы, где мы были правы. Мы очень будем рады обратной связи, фидбэку. Вот так вот.
— Пока-пока.
— Пока-пока.