Много ли мы знаем о местах, где живем? Так случается, что даже незаметные городки могут стать местом силы для значимых в литературе фигур. В них рождаются, живут, о них пишут амбициозные творцы. Пытаемся нащупать связи малой родины и писателей на примере Копыля.
Змест
Классик. Тишка Гартный
Дмитрий Жилунович и Тишка Гартный — это один человек. Родился в 1887 году в Копыле, имел амбиции во многих сферах. Первый «пролетарский» поэт в нашей литературе, как метко очертил его Максим Горецкий, дебютировал в «Нашай Ніве» в конце 1908 года.
А в 1914 году Гартный буквально взвалил на себя ответственную миссию — взялся писать первый беларусский роман. Тогда такое было в моде — первая беларусская поэма, первая беларусская пьеса. Например, Янка Купала летом 1912 года написал «Павлинку» — драматическое произведение, ставшее первым и в библиографии классика, и в собственно беларусской драматургии.
По замыслу Гартного, первым настоящим беларусским романом должны были стать «Соки целины» — грандиозное произведение, которое писалось 15 лет и состояло из четырех «квадр». Каждая такая квадра — книга, которую можно читать отдельно.
Завязка романа происходит в Силцах — городке, под которым легко узнается Копыль. Да и в главном герое Рыгоре Незвычном видны автобиографические нотки. Поэтому чтобы посмотреть на то, как жили наши предки сто лет назад, стоит взять эту книгу. Тем более что современники Жилуновича встретили роман благосклонно.
Сегодня Роман «Соки целины» не особо популярен. А зря, ведь во многом это художественное произведение напоминает сериал, где изображены самые мелкие детали тогдашней жизни, богатой событиями. Но действие иногда разворачивается настолько медленно, что не оставляет ощущение: автор намеренно тормозит ход событий, чтобы увеличить объём.
В 1920-е годы Дмитрий Жилунович был уже признанным автором. За чуть более десяти лет он сделал образцовую карьеру политика, литератора и общественного деятеля. Беларусский поэт более молодого поколения Сергей Граховский вспоминал: «Помню то время, когда наша литература держалась на трех “китах”: Купала, Колас и Тишка Гартный».
Жилунович тогда работал директором Беларусского государственного издательства. И в это время много помогал молодым авторам, прежде всего землякам. Подсказывал, где можно напечататься в периодике, выписывал гонорары за ещё неизданные книги, иногда и просто давал деньги.
А уже в 1930-е годы его судьба сложится трагически. Жилунович претерпит чистку, будет вынужден работать на заводе, потом его вообще арестуют и доведут до безумия. В 1937 году покончит жизнь самоубийством в могилевской психушке.
Маринист. Алесь Гурло
В начале прошлого века беларусы, как и сейчас, уезжали из родных мест в поисках лучшей доли. Кто-то делал это вынужденно, так как не видел никаких перспектив дома, кто-то искал приключений из-за авантюрного характера.
Основными местами, где образовались большие беларусские сообщества, стали крупные города: Киев, Москва, Санкт-Петербург. Звучит фантастически, но в столице Российской империи так вообще бурлила беларусская жизнь. Судя по корреспонденциям, которые приходили оттуда в виленскую редакцию «Нашай Нівы», беларусы совсем не забывали свою культуру на чужбине.
Одним из тех, кто писал в «першую беларускую газэту з рысункамі», был Алесь Гурло. Немного младший, чем Жилунович, родился поэт в 1892 году, был также из Копыля. А подружились они в местном училище. Там Гурло заинтересовался поэзией, которая станет делом его жизни.
Сам поэт потом вспоминал:
«Позже среди старших учеников сплотилось общество ребят, которые пробовали перлы в написании стихов. Среди них был и Тишка Гартный. Мы, подростки, это знали, так как стихи переписывались и ходили из класса в класс, из отделения в отделение, из рук в руки, читались и перечитывались, а случалось, что попадали в руки учителя, который временами не очень хвалил их содержание».
Алесь Гурло служил на Балтийском флоте, поэтому не удивительно, что в его стихах присутствует морская тема. Принимал участие в Первой мировой войне, а потом даже участвовал в штурме Зимнего дворца — эти эпизоды также отражены в творчестве. В 20-е его карьера в Минске шла в гору: был членом литературных объединений, издавал книжки поэзии, работал в Наркомате просвещения БССР и Академии наук.
Фатальным для него стало начало 30-х годов, когда начались репрессии против беларусской интеллигенции. Сначала его отправили в высылку, а потом были возвращение на родину, маргинез и преждевременная смерть в 1938 году. Вины своей он так и не признал.
Чудак. Сергей Астрейко
Сергей Астрейко — чудак-человек, которому протекцию сделал Дмитрий Жилунович. Родился этот поэт в Колосовщине в 1912 году. Первое образование получил в Копыльской семилетке, а потом поступил в Минский беларусский педагогический техникум, где учились многие известные в будущем беларусские деятели.
Способный к наукам парень находил время и на учёбу, и на чтение литературы. Благодаря усилиям Дмитрия Жилуновича, попал с первыми стихами в 1928 году на страницы «Чырвонай змены», а потом за пять лет стал настоящей литературной звездой.
Почему чудак? Потому что и писал, и вел себя экстравагантно. Его стихи благодаря своеобразной лексике и сейчас поймет далеко не каждый, а далекий от беларусскости человек так и подавно. Например, одно из стихотворений поэта называется «Прошвы пэўнасці», а едва ли не самая известная поэма называется «Смарагды кроз».
После приезда Рабиндраната Тагора в Минск Астрейко настолько увлёкся темой борьбы за независимость, что написал поэму «Бенгалия». Говорят, её одобрил сам Янка Купала, который в Доме Литератора имел возможность послушать фрагменты в исполнении автора. Астрейко, начинавший с пейзажной лирики и явно вдохновлявшийся родной Копыльщиной, здесь уже взялся за более широкую тему — переосмыслил судьбу отечества, которое оказалось разделенным в результате Рижского мира. Повлияла на это и географическая привязка — малая родина поэта находилась неподалёку от тогдашней польско-советской границы.
Вёл себя Сергей Астрейко также экстравагантно — когда в 1930 году началось дело Союза освобождения Беларуси (Саюза вызвалення Беларусі), поэт нацепил значок «Союз воинственных безбожников» («Саюз ваяўнічых бязбожнікаў»), аббревиатура которого была также СВБ, и демонстративно ходил с ним по Минску.
В начале 1933 года его арестуют, приговорят к высылке в город Ирбит, а потом расстреляют в сентябре 1937 года. При жизни так и не вышло ни одной книги этого замечательного поэта. Книга с произведениями Сергея Астрейко под названием «Змарагды кроз» увидела свет в 2021 году в издательстве «Галіяфы».
Критик. Адам Бабареко
Адам Бабареко был, как и многие литераторы, из крестьянской семьи, но имел хорошее образование. Родился в 1899 году, поэтому успел закончить Минскую духовную семинарию, а потом отучился на этнолого-лингвистическом отделении педагогического факультета Беларусского государственного университета. Далеко не каждый выходец из крестьян имел такой интеллектуальный багаж за плечами в то время. Публиковаться начал в начале 20-х годов.
С земляками у него были разные отношения — товарищеские с Кузьмой Чорным, натянутые с Дмитрием Жилуновичем. Бабареко не случайно оказался в 1926 году в «Узвышшы» после того, как распался «Маладняк». Потому что был склонен к глубоким раздумьям и саморефлексии, о чём свидетельствуют его дневники и записные книжки, которые и названия имеют иногда красноречивые: «Развагі вольным часам» или «Запіскі выгнанца». Литературное объединение с таким возвышенным названием само по себе подходит для литератора подобного склада.
Адам Бабареко был въедливым читателем и бдительным критиком. Такие люди — единичные экземпляры в любой культуре. К творчеству Дмитрия Жилуновича он относился скептически, так как считал его довольно поверхностным, а самого классика — весьма претенциозным. Тишка Гартный и правда иногда любил самолюбование, так как был первым в беларусской литературе «пролетарским поэтом». Таким он видел себя сам, таким считал его и Максим Горецкий.
Их вражда достигла апогея в 1927 году, когда возникло еще одно литературное объединение — «Полымя», которое сплотилось вокруг журнала с таким же названием. Издание возникло ещё в декабре 1922 года, но первые десять лет у него не было редактора — руководили литературным процессом коллегиально. В редколлегии были известные люди того времени: Якуб Колас, Янка Купала, Михась Зарецкий и многие другие. А за всем этим стоял Жилунович, так как был инициатором издания журнала и создания литературного объединения.
После появления «Узвышша» часть бывших «молодняковцев», которые были в противостоянии с «узвышенцами», присоединились к «Полымю». Среди них — Михась Чарот и Алесь Дудар. Между бывшими друзьями и единомышленниками развернулась пылкая борьба за первенство в беларусской литературе.
Сохранилась статья, которая была написана в начале 1928 года, где Бабареко пытается разобраться: а для чего вообще нужно то «Полымя». Видно, что критик хочет хотя бы как-то подступиться, найти зацепку, причину для конфликта, чтобы его обосновать должным образом.
Оно и не удивительно — когда в Минск заезжал Владимир Маяковский, Адам Бабареко написал критическую статью, где довольно резко высказался о поэте. В то время он мог себе такое позволить, так как был признанным в литературном процессе критиком. Но в начале 30-х его арестовали, выслали из Беларуси, а в 1938 году расстреляли.
При жизни вышла одна книга художественной прозы Адама Бабареко, которая называется «Апавяданні».
Романист. Кузьма Чорный
Николай Романовский — самый спокойный персонаж из нашей подборки. Родился в Лопатичах, но рос и начальное образование получил в Тимковичах, что на исторической Копыльщине. С 1923 года жил и учился в Минске, где и дебютировал на страницах «Советской Белоруссии» с небольшим рассказом, которое подписал псевдонимом Кузьма Чорный.
Потом присоединился к «Маладняку» — первому беларусскому литературному объединению, которое возникло осенью того же 1923 года. Но через три года вместе с Адамом Бабарекой и другими оставил его — перешёл в «Узвышша». Там собирались литераторы, которым хотелось чего-то большего, чем просто писать однотипные агитки на злобу времени.
Если посмотреть на библиографию Кузьмы Чорного, то диву даёшься, как он все успевал. В 20-е годы одна за другой выходили книги прозы, пусть и небольшие по объёму, зато основательные по содержанию. Времени хватало и на своё творчество, и на то, чтобы помогать молодым. В 1928 году с его подачи дебютировал в печати ещё один прозаик — Лукаш Калюга. Он быстро стал популярным автором, мог бы стать и классиком, если бы в 30-е годы его не репрессировали.
Кузьма Чорный изначально поставил себе амбициозную цель — написать «роман века». Причём, как можно было бы ошибочно подумать, он не собирался писать многотомную эпопею на тысячу страниц, как это сделал его земляк Тишка Гартный. Все романы Кузьмы Чорного так или иначе укладываются в европейский формат — приятное и ненавязчивое чтиво на пару сотен страниц, которые можно одолеть за несколько вечеров. При этом проза Чорного, как минимум, заставляет задуматься о своём месте в жизни.
Основная идея произведений Чорного — земля. Иметь собственный клочок земли, который будет принадлежать только тебе и никому больше. Слишком «мелкобуржуазно» для коммунистической идеологии даже по тем временам. Причём родные Тимковичи были для него не просто прообразом, но и средством вдохновения. В своем дневнике, который написал в последний год жизни, Чорный признавался:
«Там живут все мои персонажи. Все дороги, пейзажи, деревья, дома, человеческие натуры, о которых я когда-либо писал. Это всё оттуда, настоящее».
Поэтому, когда читаешь его «Пошукі будучыні», «Трэцяе пакаленне», «Лявона Бушмара» или даже небольшие рассказы, нужно держать в голове, чем вдохновлялся писатель при их написании. Выпадает разве что знаменитая «Сястра», которая в значительной степени посвящена Минску 20-х годов.
В отличие от предыдущих героев, судьба Кузьмы Чорного сложится не так трагично. Его арестуют во второй половине 30-х годов и на 8 месяцев бросят за решётку. Там писателя будут ждать пытки и издевательства, которые он потом детально распишет в том самом дневнике. Это будет первое упоминание в беларусской литературе советской поры о тюремных пытках:
«В ежовской тюрьме в Минске осенью 1938 г. меня сажали на кол, били большим железным ключом по голове и поливали избитое место холодной водой, поднимали и бросали на рейку, били поленом по голому животу, вставляли в уши бумажные трубы и ревели в них во всё горло, вгоняли в камеру с крысами, но рук в оковы не запирали».
Можно, конечно, вспомнить известную повесть «У капцюрох ГПУ» Франтишка Олехновича, которая была опубликована в Вильне в 1933 году, когда писатель попал в Западную Беларусь в результате обмена на Бронислава Тарашкевича. Но фактически до беларусского читателя она дошла намного позже — когда уже в независимой Беларуси ее издали в начале 90-х годов. О произошедшем с Кузьмой Чорным в конце 30-х годов было известно ещё в советское время. Вскоре его выпустят, но здоровье писателя уже будет безвозвратно подорвано — в 1944 году он уйдёт из жизни в возрасте 44 лет. Чорный будет единственным из упомянутой компании литераторов, кто умрет преждевременно, но хотя бы своей смертью.